Обсуждение состояния дел в Дальневосточном федеральном округе (ДФО) как в виде критики, так и в виде победных реляций стало рутиной для уважающих себя медиа, чиновников, политиков и просто неравнодушных граждан. Это неудивительно, ведь речь идёт практически о 41% территории Российской Федерации.
Миграция с Дальнего Востока, трудности в реализации бизнес-проектов, шаткие инженерные инфраструктуры и социальное пространство обсуждаются раз за разом. И, рассматривая обсуждение непредвзято, невольно приходишь к выводу о бесполезности дискуссии дальневосточных проблем в таком режиме. И если принять такой подход, более значимым будет попытка ответить на вопрос: «Каким образом следует формировать модель развития Дальнего Востока?».
Для ответа на такого рода вопрос стоит вспомнить основные вехи развития Тихоокеанской России с точки зрения интересов государства.
История развития Дальнего Востока
В середине XIX века российской короне стала понятна необходимость заселения дальних земель, а уже с 1870-х годов началось освоение Дальнего Востока как с помощью мер принуждения, так и с использованием различных мер экономического стимулирования. В Советской России освоение восточных территорий как стратегического направления началось в 1930-х годах. Задача превращения Востока СССР в военно-промышленную базу отвечала геостратегическим интересам Москвы в предвоенное время и была выполнена мобилизационным путём, вплоть до создания сельскохозяйственных поселений, имеющих статус военных частей.
В послевоенный период и до развала СССР с 1945 по 1991 годы количество населения на советском Дальнем Востоке только возрастало. Одновременно расширялась инфраструктура, возводились социальные объекты. Действовали как мобилизационные механизмы, так и прямое стимулирование. И отдельно стоит упомянуть увеличение воинской группировки в Тихоокеанской России, благодаря чему в массовом порядке создавались населённые пункты с соответствующими инженерными коммуникациями и объектами социального назначения.
Спад промышленного производства и стагнация 80-х годов XX века стали причиной нового вектора, когда в 1987 году была принята «Долговременная программа экономического и социального развития Дальневосточного экономического района и Забайкалья на период до 2000 года». Документ был интересен тем, что помимо региональных задач в нём декларировалась необходимость расширения влияния Советского Союза в Тихоокеанском бассейне. Такой подход предполагал развитие к 2000 году высокоэффективного социалистического хозяйства, ориентированного на использование региональных ресурсов, при росте численности населения до 10 миллионов человек. Естественно, что упомянутая Программа была реализована на четверть в реалиях того времени.
Исчезновение СССР с карты мира не только ознаменовало новую эпоху в истории России, но и инициировало процессы деградации на Дальнем Востоке. Тем не менее дальневосточные регионы попытались выживать самостоятельно. Интерес Москвы выразился в постановлении правительства Российской Федерации от 15 апреля 1996 г. N 480 «Об утверждении федеральной целевой программы «Экономическое и социальное развитие Дальнего Востока и Забайкалья на период до 2013 года». Документ предполагал активизацию экономических связей в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) и нёс в себе и узкопрагматический, и стратегический посылы. Но реализация этого постановления была выполнена в минимальных объёмах, поэтому говорить о каком-либо значимом влиянии на ДФО не приходится.
Мультипликативные эффекты или непонятная иероглифика
И только с 2009 года вступила в действие следующая программа развития Дальнего Востока, которая имела значительные амбиции в концептуальном плане и вполне осязаемые цели по ряду социально-экономических направлений.
Успех проведения Саммита АТЭС-2012 во Владивостоке дал новый импульс на перспективу. На совещании в Якутске в апреле 2013 года премьер-министром Дмитрием Медведевым были озвучены средства на «подъём» дальневосточных регионов в сумме 10,6 трлн рублей, из которых из госбюджета должны быть выделены 3,8 трлн рублей при увеличении населения Тихоокеанской России свыше 11 млн жителей, затраты на их обустройство составят 5,4 млрд рублей, из которых 4,7 млрд должны поступить из федерального бюджета.
Фактически идея развития на этот период предполагала выделение бюджетных средств на крупные проекты, наделение преференциями ограниченные территории, где как в заповеднике должны развиваться российские и зарубежные компании. Эффект от реализации подобной модели заключался в мультипликативном эффекте от реализации строек по типу мостов во Владивостоке и масштабировании предпринимательской активности в рамках всего Дальнего Востока, которая стимулируется в особых экономических зонах. Подобное решение было институализировано в 2015 году в виде федеральных законов «О территориях опережающего социально-экономического развития в Российской Федерации» (ТОРы) и «О свободном порте Владивосток» (СВП). Нельзя сказать, что реализация этого проекта была исполнена на 100%, далеко не все территории эффективно использовали предоставленную возможность. Тем не менее на сегодняшний день в ДФО действует 21 ТОР, в которые привлечено более 711 млрд рублей инвестиций и работает 26 тыс. человек, а в 22 муниципальных образованиях существует режим СПВ, с 1091 млрд рублей инвестиций и 88 тыс. новыми рабочими местами. Критики справедливо упоминают и об отставании реального инвестирования от предусмотренного в проектах, и недостаточном обеспечении рабочими местами дальневосточников. Но значимость подобных решений очевидна при сопоставлении экономического состояния макрорегиона на сегодняшний день с реалиями 20-ти летней давности.
Вектор развития Тихоокеанской России, запущенный в первом десятилетии XXI века достаточно очевиден и доказал свою состоятельность на коротком историческом промежутке. Но также очевидно, что модели развития необходимо менять, хотя бы в силу того, что любая модель рано или поздно исчерпывает себя. С одной стороны, можно увидеть стагнацию управленческих решений, невнятные попытки трансформировать исполнительные структуры федерального и регионального уровней, а с другой, непрекращающуюся полемику в медийном пространстве относительно полезности или бесполезности тех или иных мер и будущем обустройстве Дальнего Востока России. Косвенно всё это говорит о том, что эффективность заложенного импульса теряет своё ускорение и стремится к нулю. Возможно поэтому и не стоит обсуждать следующие шаги российских властей, прежде всего Москве следует задуматься о новой модели развития, а дальневосточникам каким образом они намерены выстраивать собственное будущее.
А будущее вполне очевидно читается из текущего положения дел. Фактически в ДФО существуют два города с населением более 600 тыс. человек — это Владивосток и Хабаровск, два крупных города — Улан-Удэ и Чита, более-менее крупные региональные центры в других субъектах федерации. Остальные населённые пункты в лучшем случае остаются памятниками советской эпохи с элементами модернизации. Решение стимулировать развитие с помощью отдельных экономических зон типа территорий опережающего развития или свободного порта окончательно оформили современную модель жизни удалённых регионов. Созданные «точки роста» так же, как и «опорные города» не изменили общей ситуации на российском Дальнем Востоке при несомненном положительном эффекте.
Во-первых, упомянутые экономические зоны имеют локальный характер учитывая масштаб всей Тихоокеанской России. Создаваемая экономическая активность является несомненным драйвером роста, но в узких территориальных рамках, новые рабочие места не обеспечивают занятость и достойную зарплату для всех местных жителей. В свою очередь ожидание того, что такого рода начинания дадут мультипликативный эффект по всем субъектам федерации на Востоке страны за период одного поколения, несколько наивны.
Во-вторых, подобный режим развития придаёт всем новациям в ДФО режим «фактории». Что на бытовом уровне рождает недоверие относительно возможности строить будущее в том или ином дальневосточном регионе. Народ прекрасно понимает, что в десятке точек на карте Восточной России возможна если и не райская, то более-менее достойная жизнь. А в других местах? Отношение к удалённым регионам как Дикому Западу наоборот усиливается у многих наших сограждан, когда они видят крайне слабую заботу о социальной составляющей в дальневосточных пределах. Проблема и с качеством, и с количеством учителей и врачей уже стала общей темой при обсуждении проблем в ДФО, однако предлагаемые решения сопоставимы с коэффициентом полезного действия парового двигателя.
Соответственно власти должны чётко сформулировать: сколько же граждан России необходимо на Дальнем Востоке и, что ещё более значимо, где они должны проживать. Действительно ли необходимо увеличить население ДФО? Возможно, разумней поработать над сохранением проживающих здесь граждан России? Пока не будут выдвинуты чёткие тезисы относительно намерений российского правительства, народ будет по-прежнему считать Тихоокеанскую Россию скорее территорией вахтового освоения и выдвигать соответствующие требования к своим доходам или покидать территорию. По сути, для решения проблем в освоении регионов ДФО даже на сегодняшнем уровне необходимо или формировать абсолютно иные доходы для бюджетников, или формировать льготную составляющую типа ранее обсуждаемого «статуса дальневосточника» при одновременном, равномерном и плановом выстраивании инженерной и социальной инфраструктуры.
Нельзя сказать, что в Москве не понимают этого. На совещании по развитию Дальнего Востока и Арктики в марте 2021 года президент России Владимир Путин заговорил не только об экономических показателях, но и о социальной составляющей. Остаётся надеяться, что его требование сформировать «предоставить предложения по дополнительным мерам по развитию системы здравоохранения в регионе» (имеется в виду ДФО), а также «инфраструктурно сшивать» дальневосточные территории станут первыми шагами в формировании новой повестки для российского Дальнего Востока. Без этого любые макроэкономические показатели вроде индексов промышленного развития или темпов строительства, равно как и других индикаторов останутся для дальневосточников непонятной иероглификой, которая совершенно не совпадает с их оценкой состояния дел в Тихоокеанской России.
Источник: