Доклад аналитиков Центробанка под заголовком «Кто выходит с рынка в период кризиса» далек от оптимизма. Пожалуй, лишь единственным условно утешительным аргументом является то, что, по мнению специалистов Банка России, из экономики страны выбыли в период острой фазы пандемии малоэффективные субъекты реального сектора экономики, чья судьба была предопределена по определению. То есть такой бизнес имел шансы закрыться и без пускового крючка, коим послужил пандемический кризис.
Сравнивая кризис 2008—2009 годов с кризисом пандемическим, аналитики не берутся утверждать, какой из них оказался хуже или разрушительнее, обходя острые формулировки и, как кажется, сохраняя, так сказать, политкорректность. Политкорректность, то ли адресованную в свою собственную сторону, ведь денежно-кредитная политика по большому счету устанавливает правила игры для развития экономики, а возможно, адресованную западным «партнерам» страны, по чьим канонам работает вся экономика мира, в частности — последние десятки лет в России, ведь глобальные экономические «землетрясения» стали случаться всё чаще, сигнализируя о том, что в системе существуют уязвимые для многих стран места, и кризис по какому-то, так сказать, «странному» стечению обстоятельств бьет именно по этим самым местам. Безусловно, Россия с точки зрения финансовой подушки безопасности, отчасти структуры экономики, наличия цифровой инфраструктуры, хоть и далекой от совершенства, но тем не менее сносно устоявшей при росте на нее нагрузки, и ряду других параметров, оказалась лучше других стран подготовленной к очередному экономическому кризису, как и правительство страны, похоже, в круглосуточном режиме вырабатывающее меры по противостоянию негативным последствиям пандемии. Впрочем, не давало расслабляться всевидящее око главы государства. Так что, кто там знает, как бы всё сложилось, если бы не око. Несмотря на это, пандемический кризис прошелся по России так же безжалостно, как и по многим другим странам мира.
Самым неприятным, на наш взгляд, тезисом доклада является отмечаемая аналитиками структурная перестройка экономики, произошедшая в текущий кризис, — она создает предпосылки для повышенной интенсивности выхода потенциально эффективных предприятий с рынка, правда, на длительном горизонте. В этой связи экономисты Центробанка предусмотрительно отмечают важность задачи по выявлению и поддержке предприятий, которые испытывают трудности в связи с негативным влиянием кризиса на их отрасль, но на более длительном горизонте способны демонстрировать высокую производительность, выступая в качестве драйверов роста экономики.
Тем временем, говорят аналитики, «если на выходы предприятий с рынка ограничительные меры имели больше отложенный эффект, то на входах на рынок приостановка экономической активности сказалась незамедлительно».
«В первые месяцы 2020 года число входов было ниже среднего уровня за 2017−2019 годы на 30%. В апреле-мае отставание достигло 60−65%. Приостановка регистраций наблюдалась во всех секторах, особенно в деятельности в области культуры, спорта, организации досуга и развлечений, где в мае падение входов относительно среднего уровня составляло 78%: эти секторы оказались в числе наиболее пострадавших от введения ограничительных мер», — говорится в докладе.
Схожие тренды наблюдаются и в некоторых других странах мира. По оценкам ОЭСР, в апреле сопоставимое сокращение входов новых предприятий по сравнению с 2019 годом наблюдалось, например, в Португалии — на 70% г/г, во Франции — на 54% г/г, в Турции — на 58% г/г.
Однако в России, где одна только из областей составляет всю территорию той же Франции, что значительно усложняет процессы управления страной, но при этом, заметим, тем не менее устоявшей перед одним из очередных для нее сложных испытаний, стоит обратить внимание на ситуацию в регионах. Она, конечно, выглядит очень контрастно. Но для начала отметим, что для того, чтобы выявить особенности текущего кризиса, аналитики сравнивали его с предыдущим кризисом и его последствиями. Кроме того, в связи с изменениями в процедурах учета ликвидированных предприятий ФНС или, скажем так, методики учета — данные за кризисный период 2008—2009 годов не могут быть сопоставимыми с данными последних лет. Поэтому экономисты ЦБ сравнивали не абсолютные (!) уровни числа ликвидированных предприятий, а их динамику относительно стабильных (!) периодов. Сопоставление этих двух эпизодов и позволило выделить основные отличия текущего кризиса от кризиса 2008−2009 годов в части динамики выходов и входов предприятий на рынок. В итоге получилось, что в разрезе регионов число ликвидированных предприятий в июле 2020 года превысило некое (!) среднее значение за 2017−2019 годы более чем на 50%, в частности — в Ненецком, Ямало-Ненецком и Чукотском автономных округах, Еврейской автономной области, Новосибирском регионе, Астрахани, Адыгее, Карачаево-Черкесской и Кабардино-Балкарской республиках, Ингушетии, Чечне, Крыму и в ряде других российских регионов, расположенных преимущественно в центральной части страны. А менее разрушительно, исходя из принятой за основу (!) собственной методики расчета Центробанка, последствия пандемического кризиса сказались, в частности, на Томской, Кемеровской, Амурской областях, Хакасии, Алтайском, Забайкальском, Хабаровском и Камчатском краях.
В отраслевом разрезе, который, по мнению аналитиков, оказался самым уязвимым с точки зрения ущерба, пандемия хуже всего по сравнению с кризисом 2008−2009 годов сказалась на строительном секторе и секторе административной деятельности, где число ликвидированных предприятий в июле 2020 года превысило среднее значение за 2017−2019 годы на 88 и 81%.
Отметим, что сопоставимость данных именно за июль была взята аналитиками за «точку отсчета» по той простой причине, что реестр МСП полностью актуализируется в августе по данным за июль, изменения в июле могут отражать не только июльскую динамику, но и динамику пересмотров за прошедший год. Хотя в докладе меж тем отмечается, что «выборочные данные содержат в себе информацию о выходах с рынка 314 352 предприятий с января 2017 года по сентябрь 2020 года».
«Мы сформировали выборку на основе базы данных RUSLANA. В нее входят предприятия, для которых хотя бы в один из периодов с 2011 по 2018 год в базе данных была размещена информация о бухгалтерской отчетности предприятия. Выборка включает в себя только предприятия с численностью сотрудников 10 и более человек. В связи с этими ограничениями выборка смещена в сторону более крупных предприятий, небольшие предприятия представлены в меньшей степени. В отличие от данных Росстата и ЕГРЮЛ, выборочные данные не пополнялись новыми предприятиями, которые входили на рынок в 2019—2020 годах. В результате выборка не включает в себя молодые компании, интенсивность выходов которых, как правило, выше», — указывается в докладе.
Кроме того, с точки зрения «измерения» уровня производительности предприятий убывших и прибывших, выборочные данные подразумевали расчет соотношения выручки предприятий к числу сотрудников, при этом выборка, как отмечается в документе, была разделена на 290 отраслей, в основном на трех — или четырехзначном уровне кода ОКВЭД 2.
Возвращаясь к отраслевой динамике, отметим, что также в числе наиболее пострадавших, по мнению аналитиков, оказались предприятия в секторах добычи полезных ископаемых, где превышение среднего значения составило 19%, и сельского хозяйства — 32%. Правда, при этом аналитики указывают, что тот же кризис 2009 года приблизительно в равной степени затронул все отрасли экономики. Что дает основания полагать, что пандемический кризис имеет всё-таки менее разрушительные последствия. Но это, заметим, смотря с какой стороны на ситуацию смотреть, потому как с другой стороны — пандемия сказалась, судя по данным доклада, и на драйверах экономики страны.
Между тем сложно считать данный анализ совершенно полным. Так, например, по строительной отрасли аналитики указывают еще один фактор, который мог бы, условно скажем, искажать статистику, коррелируя с пандемическими последствиями, говоря о таком дополнительном факторе, как переход на новую банковскую схему финансирования строительства жилья с использованием эскроу-счетов. В этой связи экономисты ЦБ отмечают, что в данном — строительном секторе — «динамика ликвидаций компаний во многом отражает уход недостаточно устойчивых для работы в новой системе компаний», а также в целом указывая на то, что в 2008—2009 годах причиной ликвидации организаций становилось снижение доходов вследствие ухудшения общей экономической ситуации, тогда как в 2020 году первый всплеск выходов предприятий в июле стал результатом отложенного эффекта из-за отсрочки ликвидации бизнеса на время действия повсеместных ограничительных мер по борьбе с распространением новой коронавирусной инфекции. Но вот о других факторах по отношению к другим отраслям и регионам ЦБ фактически ничего не говорит. Хотя эти факторы имеются. Хотя бы если говорить об отрасли добычи ископаемых. Это и в целом международная обстановка, торговые войны, санкции, те же мировые цены на ту же нефть. Так и в отношении региональной динамики: если отбросить все указанные негативные последствия, связанные с теми или иными процессами в мировой экономике, то дополнительными факторами именно пандемических последствий могут быть, ну, хотя бы климатические условия, степень строгости режимов самоизоляции, как и уровень ответственности населения и бизнеса при его соблюдении, уровень доходов населения, инвестиционная составляющая и т. д. и т. п. Так что и при наличии симпатии, и при наличии антипатии к деятельности ЦБ доклад аналитиков нельзя назвать всё-таки беспристрастным. Правда, и столь полный анализ, какой хотелось бы получить в итоге, — вне плоскости компетенций Центробанка. Но совершенно точно можно утверждать, что слишком много факторов осталось «за кадром».
Источник: